Проще найти ошибку, чем истину (с)
Машина времени.
Пальто нараспашку, шарф съехал, дыхание от быстрого бега сбилось. Как всегда в последнее время - опаздываю. Конечно, я знал, что не успею за полчаса на другой конец города. Чудо уже то, что опоздал всего на пятнадцать минут. Останавливаюсь возле ларька, оглядываюсь. Вот он, дом культуры и отдыха. Здание советской постройки - это бросается в глаза. Простота, минимализм, симметричность и конструктивизм. Да, советские архитекторы были консервативны и придерживались принципа «геометрия и лаконичность форм во всем». Поднимаюсь к колоннам и опираюсь на одну из них. Надо отдышаться - не очень-то вежливо появляться в таком виде перед преподавателем. Жаль, что приходиться спешить, отсюда хороший вид: голубые ели вдоль широких аллей. Интересно будет посмотреть на здание дома культуры с дальней стороны центральной аллеи. Но все это – потом. А сейчас поджимает время.
Влетаю в здание и замираю. Пахнет чем-то знакомым, правда не могу определить чем. Втягиваю носом воздух, улыбаюсь. Запах детства. Иначе трудно охарактеризовать, ибо пахнет не розой, не деревом, зато радостью и почему-то Новым Годом
На секунду замираю у огромного зеркала возле гардеробной. Да… выгляжу не очень. Поправляю шарф и приглаживаю волосы рукой. Положение это, разумеется, не сильно спасло, но попытаться следовало.
В дальнем углу дремлет старушка–вахтерша: изъеденная молью шаль съехала с хрупких плеч, а платок на голове закрывает глаза женщины почти полностью. Странное ощущение…
Подлетаю на каждой ступеньке, отец торопиться, и каждый раз, когда я медлю на лестнице, приподнимает меня, крепко держа за руку. На самом деле, ни капли не больно, даже наоборот, весело, как на аттракционах в парке. Опаздываем! А ведь мама давно ждет нас у гардероба, билеты-то у неё! Отец отпускает мою руку только тогда, когда мы оказываемся у колонн огромного здания. Папа называет его как-то иначе, но для меня это привычное «цирк», «театр» или «кино». Смотрю на отца – тот пытается отдышаться, опирается на колонну. А я вот и вовсе не устал! С радостью бы пробежал еще пару лестниц рядом с ним. Папа быстро берет себя в руки, и вновь хватает меня за руку, тащит к входу. В нос ударяет странный запах, очень приятный. Но чем конкретно пахнет, не разобрать…
Мама…! А вот и наша мама! Бегу к гардеробной, вырываясь из отцовых теплых «лап», в объятия мамы. Она сердиться на нас, это видно, но все равно обнимает меня, и сразу черты её лица разглаживаются, она улыбается, целует меня в щеку, и отпускает.
- Раздевайся, Саша, мы опаздываем, - а голос спокойный и строгий. Все же еще сердится.
Моментально скидываю верхнюю одежду, перчатки остаются на резинке в рукавах шубы. Бегу дальше, к большой лестнице, на которой разложен огромный красный ковер – шикарно! Так говорит мама. Она любит ковры, и недавно мы купили огромный на стенку в зале. Папа говорит, что это признак роскоши в семье. Значит у нас шикарная семья! Родители тихо о чем-то переговариваются, спорят. А я не собираюсь терять времени даром и бегу вверх, по ступенькам, к зеркалам. Ну я и лохмааааатый. Сверху спускается деловая колбаса - моя сестра и брезгливо фыркает, осматривая меня с ног до головы.
- Почему так опоздали? Мы с мамой всегда приходим вовремя! И вообще, хоть бы тебя кто-то причесал!
Слова у неё с действиями не расходятся – тут же хватает меня за руку, и начинает причесывать. И откуда только расческу взяла???
Вырываюсь, не люблю причесываться! Но Марина уже сделала свое черное дело, а я хоть и вырвался, все равно уже стал прилизанным. Назло ей взъерошиваю волосы и бегу обратно вниз.
- Мама! Представление начинается! – и чего они с папой там копаются???
- Ты чего это старших не слушаешь? – вахтерша, пожилая женщина, пытается смотреть на меня сердито, а глаза добрые-добрые.
- А она не старшая, она моя сестра! – возмущенно заявляю я.
- А разве сестра тебя не старше?
- На восемь лет всего! И вообще... – не найдясь, что сказать, запинаюсь и молчу.
- То-то и оно. Старших надо слушать. Вот посмотри на себя, лохматый какой. Увидят тебя такого актеры, и откажутся спектакль играть.
- Не откажутся, - на самом деле я уже не уверен.
- А вот ты мне не веришь, так у родителей спроси.
- Верю, - виновато добавляю я, и думаю о том, что стоит причесаться все же. Но только пусть это не сестра сделает, а мама! Все равно у неё получится лучше.
Вахтерша хитро улыбается и помигивает, мол, причесывайся и иди на представление.
Хорошего моего настроя хватает ненадолго, и точно таким же лохматым бегу за сестрой, у которой мой билет.
- Мариииииина!!!!!!!!!! Я первым хочу войти!
Вход на главную лестницу перегорожен красной ленточкой – но я то точно знаю, мне туда! Пока никто не видел моего замешательства, проныриваю под лентой и пробегаю первый лестничный пролет. Опять зеркала… Ужасно выгляжу. Никак не приучу себя носить в барсетке расческу. Первое впечатление очень важное, знаю не понаслышке. Я был на огромном количестве собеседований, и знание давно подтвердилось практикой. Но сейчас ничего уж не поделаешь, вот таким лохматым пробегаю «через ступеньку» еще один лестничный пролет, неосознанно выбирая левую лестницу, ибо центральная после площадки разветвлялась на две. Огромная зала, и колонны, колонны. Смотрю вверх - виден третий этаж, отсюда он, не больше не меньше, похож на театральные балконы. Огромная люстра… И вот опять эти ощущения…
Подскакиваем на ходу, куда-то бежим. Шампанское уже ударило в голову, и здравые мысли напрочь выбило, словно и не было никогда. Я еще держусь, а вот Илья уже готов распевать романсы под балконом нашей одноклассницы. А ведь праздник только начался! Девушки в пестрых платьях мелькают туда-сюда и разноцветные одежды уже сливаются в одно пятно.
- Архипов, ты какого черта столько спиртного купил? На столах же вон, полно и вина, и водки, и коньяка!
- Блин, мне предыдущий выпуск сказал, что нифига на столах не было, вот и… - уже не сдерживаюсь, и даю этому бесу подзатыльник. Тут же получаю в ответ. И как только на ногах удержался, пьяница несчастный? Валимся на пол, и катимся к колоннам. Мне легче, я моментально поднимаюсь на ноги, еще и помогаю подняться однокласснику.
- Попытаешься уронить меня, пожалеешь, - предупреждаю я, подавая другу руку. Прекрасно знаю уже все его уловки. Недаром столько лет просидели за одной партой.
«Dancing bears painted wings
Things I almost remember
And a song someone sings
Once upon a December…», - слышится откуда-то из центра зала.
Моментально забываю о друге, и направляюсь туда, откуда слышится музыка – к танцполу. Как-то мы с Ирой слушали один плеер на двоих, её. И тогда это «Once upon a December» крепко засело в моей голове. Просто как приятные воспоминания…ну, или чуть больше.
Найти в толпе ярко-красное платье легко. Оно выгодно выделяется на фоне желто-сине-светлых тонов.
Пригласить на танец девушку – легче легкого. А вот попросить потанцевать девочку, которая тебе очень нравится – почти подвиг. Решение последней для тебя слишком много значит.
Уверенно направляюсь к Иринке, но в последний момент сворачиваю, не решаясь заговорить с ней.
Показалось, или она улыбнулась мне? Да что я за трус такой! Делаю над собой огромное усилие и резко разворачиваюсь, не давая себе возможности передумать.
«Потанцуешь со мной?». Эти слова едва не срываются с губ, но я вовремя останавливаю себя. Красное платье уже кружит по танцполу - Иринка улыбается парню из параллельного класса.
Разочарованно вздыхаю и улыбаюсь как-то совсем по-идиотски, спеша уйти с площадки, чтобы не мешать танцующим парам.
Краем глаза замечаю Илью с Олькой, кружащихся в вальсе. И как этот проныра все успевает? Ну, хоть кому-то сегодня повезло.
Замечаю на пиджаке Ильи большое белое пятно - извазякался когда мы с ним повздорили. Хмыкаю, понимая, что ему сейчас не до этого. Не буду портить ему настроение…на время танца.
В такие моменты хочется побыть наедине с собой и собственными мыслями, в который раз сожалею о том, что сейчас у меня нет ни секунды. В конце огромной залы две винтовые лестницы. Вновь, не задумываясь, выбираю левую. Каждая ступенька - высокая. И даже с моим ростом это ощущается, хоть и не приносит неудобств. Не разрешая себе останавливаться, крадусь до крайней комнаты левого коридора-балкона.
«Лимитчиков Анатолий Петрович» - значится на табличке, прикрепленной к двери.
«Зам. Директора УТО» - чуть ниже и шрифтом помельче.
Деликатно стучусь, и, не дожидаясь ответа, вхожу.
- Здравствуйте, Анатолий Петрович.
- Здравствуйте-здравствуйте. Жду вас уже с утра. Проходите, располагайтесь, - ответил мне «Зам. Директора УТО», пожилой мужчина лет шестидесяти.
С утра? С чего бы? Я ошибаюсь, или Евгений Николаевич, мой начальник, договорился ровно на половину шестого? Но удивления своего не показываю, вежливо улыбаюсь, и сажусь в предложенное кресло.
- Признаться, ждал вас чуть раньше. Ну да не беда,- Анатолий Петрович суетиться, кипятит чайник, и разливает ароматный напиток по чашкам, - Простите, замотался совсем, а сегодня еще секретарша в административном. У неё ребенок, как не отпустить? Ох… а может вы кофе хотели? Как-то не вежливо вышло с моей стороны не спросить.
- Все замечательно, как раз больше люблю чай. К тому же, судя по аромату, вкус чудесный. - улыбаюсь, пытаясь хоть как то успокоить мужчину. Даже удивительно, чего он так разволновался? Ощущение, что мы местами поменялись. Я бы скорее понял, если бы сам суетился и «семенил». Хотя обычно веду себя довольно спокойно в подобных ситуациях. Но, учитывая, что в таможенном деле я не так давно (всего три месяца), а экзамен придется сдать на равнее со студентами-специалистами таможенниками, разумеется, я немного волнуюсь. Но, похоже, не настолько, насколько заместитель директора.
- Понимаете, - неуверенно начинает Анатолий Петрович, - на нашем посту произошло небольшое ЧП…Как выходить из положения – не понятно. Мы надеялись, что к вашему приезду все уладиться, но с таможенным инспектором не удалось договориться… - мужчина показался мне теперь гораздо старше, чем первоначально: беда всех равняет под свой возраст, так угодный ей. Появляются морщины, огонек в глазах потухает… Мне вдруг подумалось, что любовь тоже равняет всех под свой возраст, только та напротив, омолаживает, заставляет улыбаться, зажигает сердца и убивает пустоту. Но смысл рассуждать об этом, если настоящая любовь так же редка, как мала вероятность вытянуть зеленый шарик из мешка, где помимо него находится еще миллион черных. Только иногда лучше не получать счастливых билетов, ибо даже у них есть вторая сторона «медали», согласно которой в придачу вы получите тоску или пустоту. А когда и все вместе. Но любовь всегда оставляет воспоминания - красивые, яркие, незабываемые. Жаль только, что не все умеют их бережно хранить. Правда, и полностью забыть не в состоянии.
Я сам себе удивился. И как обычная жалость может привести человека к подобным размышлениям? Все же, непостижимы возможности человеческого мозга.
- Я все понимаю. Кроме одного. Зачем вы МНЕ рассказываете об этом? – мягко начал я, чтобы не шугать и без того запуганного мужчину.
- Нет, конечно, мы могли бы промолчать, но вы и без того узнали бы об этом. Дело-то вот в чем: наш декларант, еще совсем неопытный мальчишка, пришел совсем недавно, и ..., - на этом месте, слушая старичка, я невольно заерзал в кресле. Я прекрасно понимал, что такой же неопытный, и вполне мог оказаться на месте этого студента-практиканта. Более того, однажды уже бывал в его шкуре. Правда, тогда все было не настолько критично.
- В общем-то, он даже не напутал, - продолжал старичок, - по документам декларация составлена «комар носа не подточит», а вот реальный вес брутто сильно расходится с тем, что указан в документах. Ему бы заметить, что веса брутто и нетто сильно расходятся, да сходить на склад проверить. Но что с него взять? Студент! В общем-то, итог и для вас, и для нас ясен – таможенный инспектор с ходом событий не согласился. И последствия, тоже, я думаю, понятны, - невольно замечаю, что «в общем-то» одна из любимых фраз Анатолия Петровича. Хотя, конечно, может это сказывается волнение.
Все это время я пытался вставить хоть слово, но безуспешно, заместителю директора УТО важно было выговориться.
Анатолий Петрович с надеждой взглянул на меня, а я всего лишь растерянно улыбнулся. Хотелось, конечно, помочь человеку. Но, учитывая, что меня явно приняли не за того, кем я являюсь на самом деле, это представлялось практически невозможным.
- Анатолий Петрович, - начал я, чувствуя, что комок в горле мешает говорить, - У меня создалось впечатление, что вы приняли меня за кого-то другого. Я – декларант дочернего поста, и сегодня я должен сдавать у вас экзамен по таможенному делу, - слова давались тяжело.
Мужчина метнулся было из кресла, но взял себя в руки, и тяжело вздохнув, воскликнул:
- Чего же вы раньше молчали????
- Решил, что перебивать невежливо,- это лучшее, из того, что я придумал. Ну и как объяснить человеку, что он мне и слова вставить не позволил?
- Я, конечно, не ревизор, и полномочий не имею, но… – тут я наклонился над чайным столиком, и зашептал на ухо так же наклонившемуся Анатолию Петровичу.
С каждой минутой лицо пожилого мужчины разглаживалось, и тот даже позволил себе улыбнуться.
- Как вы до этого додумались???
- Я был почти в такой же ситуации, - признался я.
- Сдал!
- Что? – я не совсем понимал, о чем говорит Анатолий Петрович
- Пятерка, за находчивость, молодой человек! И передайте Евгению Николаевичу мой респект за умение находить креативный персонал.
- Спасибо, Анатолий Петрович. А чай, кстати, очень вкусный, - я улыбался, не веря свалившейся на меня удаче. Приятно, что смог помочь человеку и так быстро сдать экзамен.
- А хотите еще? – вдохновился мужчина.
- А почему бы и нет?
Вечер был проведен за очень приятным разговором с умным собеседником. Мы проговорили добрых пару часов, прежде чем я покинул этот уютный кабинет человека, научившего меня правильно мыслить. Хотя, он думал наоборот. Но это уже другая история.
Вновь очутившись на балкончике третьего этажа, я улыбнулся возможности погрузиться в воспоминания. Теперь у меня было больше времени, но вот настроение немного изменилось. Я простоял у самых перил несколько минут, но так и не поймал прежнюю «волну».
«Ну и ладно!» - сказал я сам себе и направился к лестнице, решив, что мое время закончилось и надо было уходить.
«Трень, трень» - кто-то пытается играть на гитаре, или мне показалось?
Подкрадываюсь к двери, откуда слышались звуки.
- А теперь еще раз трезвучие с добавленными тонами. Cadd икс до-мажорное трезвучие плюс побочный тон. Иксом является номер добавляемой ступени. Понял суть? Пробуй! - что-то вновь тренькнуло, и замолкло.
«Не вышло», - констатировал я факт, аккуратно заглядывая в открытую дверь.
Ко мне спиной двое: учитель и ученик.
Учитель, старичок лет шестидесяти пяти, и ученик, мальчишка лет двенадцати.
Преподаватель накланяется над мальчиком, а я чувствую, что меня «уносит» отсюда.
Запыхаясь, вбегаю на третий этаж и влетаю в кабинет. Повезло! Никого! Значит, не опоздал. Стягиваю с себя шапку. За ней летит куртка и шарф, которые я кое как кидаю на парту. Небрежно вытаскиваю из рюкзака две тетради и перепачканную в чернилах ручку. А, пофиг, все равно никому нет дела до того, в каком состоянии мои учебные принадлежности.
А вот гитару из чехла достаю бережно, нежно кладу её на парту, придерживаю рукой и, аккуратно расстегнув молнию, достаю инструмент. Любуюсь. Люблю гитару. Не то, что пианино. Как-то меня пытались заставить ходить на специальность по фортепиано, но безуспешно. Я так и не научился слушать этот инструмент. Моя душа – душа гитары.
- Саша? Опять опаздываешь?
Резко оборачиваюсь, и обнаруживаю в комнате своего учителя, Владислава Валерьевича.
- Я…совсем немного, – и как я его не заметил? В классе вроде никого не было? Волшебник он, что ли?
Почему-то мне всегда мерещилось, что Владислав Валерьевич необычный человек. То, казалось, что гитара и он - одно целое. То этот человек говорил мне какие то странные, непонятные вроде слова, а я понимал их суть. То, вот как сейчас, появлялся, словно из ниоткуда. Хотя, конечно, все это бред, и чудес не бывает. Правильно говорит мой одноклассник Илья, в сказки верят только дурачки и девчонки!
- А кто говорил, что больше не опоздает? – а в глазах учителя какие-то странные огоньки. Лучше в них не смотреть, а то непременно станет стыдно.
- Я. Так получилось, меня сестра задержала! – оправдываюсь я, а голову опускаю, чтобы не смотреть Владиславу Валерьевичу в глаза.
- Ну, разумеется, сестра, - учитель говорит так, будто знает, что произошло у нас дома, и меня почему-то это раззадоривает. И...правда, становится стыдно.
- Я постараюсь больше не опаздывать, - уже более предусмотрительно даю свое обещания я.
- Договорились. Я тебе верю. А теперь, давай за урок? Ты аккорды повторил? Открывай тетрадку.
А вот от этого «я тебе верю» просто мороз по коже. И ведь прекрасно понимает мой учитель, что после такого я себе позволить опоздать не смогу! И это почему-то тоже раззадоривает.
Но времени на размышления нет, и я беру в руки свою гитару. Когда мелодия «идет» плавно, учитель улыбается, а когда я начинаю запинаться или фальшивить, на лице Владислава Валерьевича появляется непонятно откуда взявшаяся тень. И тогда я без слов понимаю, что допустил ошибку.
А еще, я люблю, когда Владислав Валерьевич что-то объясняет. Я не пытаюсь вникнуть, как на других занятиях в школе, я просто слушаю, и почему-то сразу все понимаю. Учитель говорит так, будто гитара не вещь, а живое существо и требует от меня самого главного – должного внимания к инструменту. Преподаватель говорит, что когда я это пойму, учить меня будет уже нечему.
Жаль, если я это сейчас пойму. Тогда не будет вот таких вот вечеров, таких вот объяснений и такой вот игры от всей души.
- Ты сегодня хорошо постарался. Записывай задание на следующее занятие, - и учитель выводит мелким почерком на доске то, что я должен буду сделать дома.
Я старательно записываю, благодарю учителя за урок, поспешно одеваюсь.
- Жду тебя в четверг, не опаздывай! - еле успевает крикнуть мне вслед Владислав Валерьевич, прежде чем я выскакиваю из кабинета.
- Обязательно приду вовремя! До свидания, Владислав Валерьевич! – кричу я, уже сбегая по лестнице и натягивая на ходу шапку.
Улыбаюсь глупым подростковым воспоминаниям и тихонько пробираюсь на заднюю парту в кабинет, где занимаются двое. Аудитория большая, авось не заметят. Удобно устраиваюсь в уголке, подпирая щеку рукой.
Интересно, все учителя игры на гитаре волшебники?
Пальто нараспашку, шарф съехал, дыхание от быстрого бега сбилось. Как всегда в последнее время - опаздываю. Конечно, я знал, что не успею за полчаса на другой конец города. Чудо уже то, что опоздал всего на пятнадцать минут. Останавливаюсь возле ларька, оглядываюсь. Вот он, дом культуры и отдыха. Здание советской постройки - это бросается в глаза. Простота, минимализм, симметричность и конструктивизм. Да, советские архитекторы были консервативны и придерживались принципа «геометрия и лаконичность форм во всем». Поднимаюсь к колоннам и опираюсь на одну из них. Надо отдышаться - не очень-то вежливо появляться в таком виде перед преподавателем. Жаль, что приходиться спешить, отсюда хороший вид: голубые ели вдоль широких аллей. Интересно будет посмотреть на здание дома культуры с дальней стороны центральной аллеи. Но все это – потом. А сейчас поджимает время.
Влетаю в здание и замираю. Пахнет чем-то знакомым, правда не могу определить чем. Втягиваю носом воздух, улыбаюсь. Запах детства. Иначе трудно охарактеризовать, ибо пахнет не розой, не деревом, зато радостью и почему-то Новым Годом
На секунду замираю у огромного зеркала возле гардеробной. Да… выгляжу не очень. Поправляю шарф и приглаживаю волосы рукой. Положение это, разумеется, не сильно спасло, но попытаться следовало.
В дальнем углу дремлет старушка–вахтерша: изъеденная молью шаль съехала с хрупких плеч, а платок на голове закрывает глаза женщины почти полностью. Странное ощущение…
Подлетаю на каждой ступеньке, отец торопиться, и каждый раз, когда я медлю на лестнице, приподнимает меня, крепко держа за руку. На самом деле, ни капли не больно, даже наоборот, весело, как на аттракционах в парке. Опаздываем! А ведь мама давно ждет нас у гардероба, билеты-то у неё! Отец отпускает мою руку только тогда, когда мы оказываемся у колонн огромного здания. Папа называет его как-то иначе, но для меня это привычное «цирк», «театр» или «кино». Смотрю на отца – тот пытается отдышаться, опирается на колонну. А я вот и вовсе не устал! С радостью бы пробежал еще пару лестниц рядом с ним. Папа быстро берет себя в руки, и вновь хватает меня за руку, тащит к входу. В нос ударяет странный запах, очень приятный. Но чем конкретно пахнет, не разобрать…
Мама…! А вот и наша мама! Бегу к гардеробной, вырываясь из отцовых теплых «лап», в объятия мамы. Она сердиться на нас, это видно, но все равно обнимает меня, и сразу черты её лица разглаживаются, она улыбается, целует меня в щеку, и отпускает.
- Раздевайся, Саша, мы опаздываем, - а голос спокойный и строгий. Все же еще сердится.
Моментально скидываю верхнюю одежду, перчатки остаются на резинке в рукавах шубы. Бегу дальше, к большой лестнице, на которой разложен огромный красный ковер – шикарно! Так говорит мама. Она любит ковры, и недавно мы купили огромный на стенку в зале. Папа говорит, что это признак роскоши в семье. Значит у нас шикарная семья! Родители тихо о чем-то переговариваются, спорят. А я не собираюсь терять времени даром и бегу вверх, по ступенькам, к зеркалам. Ну я и лохмааааатый. Сверху спускается деловая колбаса - моя сестра и брезгливо фыркает, осматривая меня с ног до головы.
- Почему так опоздали? Мы с мамой всегда приходим вовремя! И вообще, хоть бы тебя кто-то причесал!
Слова у неё с действиями не расходятся – тут же хватает меня за руку, и начинает причесывать. И откуда только расческу взяла???
Вырываюсь, не люблю причесываться! Но Марина уже сделала свое черное дело, а я хоть и вырвался, все равно уже стал прилизанным. Назло ей взъерошиваю волосы и бегу обратно вниз.
- Мама! Представление начинается! – и чего они с папой там копаются???
- Ты чего это старших не слушаешь? – вахтерша, пожилая женщина, пытается смотреть на меня сердито, а глаза добрые-добрые.
- А она не старшая, она моя сестра! – возмущенно заявляю я.
- А разве сестра тебя не старше?
- На восемь лет всего! И вообще... – не найдясь, что сказать, запинаюсь и молчу.
- То-то и оно. Старших надо слушать. Вот посмотри на себя, лохматый какой. Увидят тебя такого актеры, и откажутся спектакль играть.
- Не откажутся, - на самом деле я уже не уверен.
- А вот ты мне не веришь, так у родителей спроси.
- Верю, - виновато добавляю я, и думаю о том, что стоит причесаться все же. Но только пусть это не сестра сделает, а мама! Все равно у неё получится лучше.
Вахтерша хитро улыбается и помигивает, мол, причесывайся и иди на представление.
Хорошего моего настроя хватает ненадолго, и точно таким же лохматым бегу за сестрой, у которой мой билет.
- Мариииииина!!!!!!!!!! Я первым хочу войти!
Вход на главную лестницу перегорожен красной ленточкой – но я то точно знаю, мне туда! Пока никто не видел моего замешательства, проныриваю под лентой и пробегаю первый лестничный пролет. Опять зеркала… Ужасно выгляжу. Никак не приучу себя носить в барсетке расческу. Первое впечатление очень важное, знаю не понаслышке. Я был на огромном количестве собеседований, и знание давно подтвердилось практикой. Но сейчас ничего уж не поделаешь, вот таким лохматым пробегаю «через ступеньку» еще один лестничный пролет, неосознанно выбирая левую лестницу, ибо центральная после площадки разветвлялась на две. Огромная зала, и колонны, колонны. Смотрю вверх - виден третий этаж, отсюда он, не больше не меньше, похож на театральные балконы. Огромная люстра… И вот опять эти ощущения…
Подскакиваем на ходу, куда-то бежим. Шампанское уже ударило в голову, и здравые мысли напрочь выбило, словно и не было никогда. Я еще держусь, а вот Илья уже готов распевать романсы под балконом нашей одноклассницы. А ведь праздник только начался! Девушки в пестрых платьях мелькают туда-сюда и разноцветные одежды уже сливаются в одно пятно.
- Архипов, ты какого черта столько спиртного купил? На столах же вон, полно и вина, и водки, и коньяка!
- Блин, мне предыдущий выпуск сказал, что нифига на столах не было, вот и… - уже не сдерживаюсь, и даю этому бесу подзатыльник. Тут же получаю в ответ. И как только на ногах удержался, пьяница несчастный? Валимся на пол, и катимся к колоннам. Мне легче, я моментально поднимаюсь на ноги, еще и помогаю подняться однокласснику.
- Попытаешься уронить меня, пожалеешь, - предупреждаю я, подавая другу руку. Прекрасно знаю уже все его уловки. Недаром столько лет просидели за одной партой.
«Dancing bears painted wings
Things I almost remember
And a song someone sings
Once upon a December…», - слышится откуда-то из центра зала.
Моментально забываю о друге, и направляюсь туда, откуда слышится музыка – к танцполу. Как-то мы с Ирой слушали один плеер на двоих, её. И тогда это «Once upon a December» крепко засело в моей голове. Просто как приятные воспоминания…ну, или чуть больше.
Найти в толпе ярко-красное платье легко. Оно выгодно выделяется на фоне желто-сине-светлых тонов.
Пригласить на танец девушку – легче легкого. А вот попросить потанцевать девочку, которая тебе очень нравится – почти подвиг. Решение последней для тебя слишком много значит.
Уверенно направляюсь к Иринке, но в последний момент сворачиваю, не решаясь заговорить с ней.
Показалось, или она улыбнулась мне? Да что я за трус такой! Делаю над собой огромное усилие и резко разворачиваюсь, не давая себе возможности передумать.
«Потанцуешь со мной?». Эти слова едва не срываются с губ, но я вовремя останавливаю себя. Красное платье уже кружит по танцполу - Иринка улыбается парню из параллельного класса.
Разочарованно вздыхаю и улыбаюсь как-то совсем по-идиотски, спеша уйти с площадки, чтобы не мешать танцующим парам.
Краем глаза замечаю Илью с Олькой, кружащихся в вальсе. И как этот проныра все успевает? Ну, хоть кому-то сегодня повезло.
Замечаю на пиджаке Ильи большое белое пятно - извазякался когда мы с ним повздорили. Хмыкаю, понимая, что ему сейчас не до этого. Не буду портить ему настроение…на время танца.
В такие моменты хочется побыть наедине с собой и собственными мыслями, в который раз сожалею о том, что сейчас у меня нет ни секунды. В конце огромной залы две винтовые лестницы. Вновь, не задумываясь, выбираю левую. Каждая ступенька - высокая. И даже с моим ростом это ощущается, хоть и не приносит неудобств. Не разрешая себе останавливаться, крадусь до крайней комнаты левого коридора-балкона.
«Лимитчиков Анатолий Петрович» - значится на табличке, прикрепленной к двери.
«Зам. Директора УТО» - чуть ниже и шрифтом помельче.
Деликатно стучусь, и, не дожидаясь ответа, вхожу.
- Здравствуйте, Анатолий Петрович.
- Здравствуйте-здравствуйте. Жду вас уже с утра. Проходите, располагайтесь, - ответил мне «Зам. Директора УТО», пожилой мужчина лет шестидесяти.
С утра? С чего бы? Я ошибаюсь, или Евгений Николаевич, мой начальник, договорился ровно на половину шестого? Но удивления своего не показываю, вежливо улыбаюсь, и сажусь в предложенное кресло.
- Признаться, ждал вас чуть раньше. Ну да не беда,- Анатолий Петрович суетиться, кипятит чайник, и разливает ароматный напиток по чашкам, - Простите, замотался совсем, а сегодня еще секретарша в административном. У неё ребенок, как не отпустить? Ох… а может вы кофе хотели? Как-то не вежливо вышло с моей стороны не спросить.
- Все замечательно, как раз больше люблю чай. К тому же, судя по аромату, вкус чудесный. - улыбаюсь, пытаясь хоть как то успокоить мужчину. Даже удивительно, чего он так разволновался? Ощущение, что мы местами поменялись. Я бы скорее понял, если бы сам суетился и «семенил». Хотя обычно веду себя довольно спокойно в подобных ситуациях. Но, учитывая, что в таможенном деле я не так давно (всего три месяца), а экзамен придется сдать на равнее со студентами-специалистами таможенниками, разумеется, я немного волнуюсь. Но, похоже, не настолько, насколько заместитель директора.
- Понимаете, - неуверенно начинает Анатолий Петрович, - на нашем посту произошло небольшое ЧП…Как выходить из положения – не понятно. Мы надеялись, что к вашему приезду все уладиться, но с таможенным инспектором не удалось договориться… - мужчина показался мне теперь гораздо старше, чем первоначально: беда всех равняет под свой возраст, так угодный ей. Появляются морщины, огонек в глазах потухает… Мне вдруг подумалось, что любовь тоже равняет всех под свой возраст, только та напротив, омолаживает, заставляет улыбаться, зажигает сердца и убивает пустоту. Но смысл рассуждать об этом, если настоящая любовь так же редка, как мала вероятность вытянуть зеленый шарик из мешка, где помимо него находится еще миллион черных. Только иногда лучше не получать счастливых билетов, ибо даже у них есть вторая сторона «медали», согласно которой в придачу вы получите тоску или пустоту. А когда и все вместе. Но любовь всегда оставляет воспоминания - красивые, яркие, незабываемые. Жаль только, что не все умеют их бережно хранить. Правда, и полностью забыть не в состоянии.
Я сам себе удивился. И как обычная жалость может привести человека к подобным размышлениям? Все же, непостижимы возможности человеческого мозга.
- Я все понимаю. Кроме одного. Зачем вы МНЕ рассказываете об этом? – мягко начал я, чтобы не шугать и без того запуганного мужчину.
- Нет, конечно, мы могли бы промолчать, но вы и без того узнали бы об этом. Дело-то вот в чем: наш декларант, еще совсем неопытный мальчишка, пришел совсем недавно, и ..., - на этом месте, слушая старичка, я невольно заерзал в кресле. Я прекрасно понимал, что такой же неопытный, и вполне мог оказаться на месте этого студента-практиканта. Более того, однажды уже бывал в его шкуре. Правда, тогда все было не настолько критично.
- В общем-то, он даже не напутал, - продолжал старичок, - по документам декларация составлена «комар носа не подточит», а вот реальный вес брутто сильно расходится с тем, что указан в документах. Ему бы заметить, что веса брутто и нетто сильно расходятся, да сходить на склад проверить. Но что с него взять? Студент! В общем-то, итог и для вас, и для нас ясен – таможенный инспектор с ходом событий не согласился. И последствия, тоже, я думаю, понятны, - невольно замечаю, что «в общем-то» одна из любимых фраз Анатолия Петровича. Хотя, конечно, может это сказывается волнение.
Все это время я пытался вставить хоть слово, но безуспешно, заместителю директора УТО важно было выговориться.
Анатолий Петрович с надеждой взглянул на меня, а я всего лишь растерянно улыбнулся. Хотелось, конечно, помочь человеку. Но, учитывая, что меня явно приняли не за того, кем я являюсь на самом деле, это представлялось практически невозможным.
- Анатолий Петрович, - начал я, чувствуя, что комок в горле мешает говорить, - У меня создалось впечатление, что вы приняли меня за кого-то другого. Я – декларант дочернего поста, и сегодня я должен сдавать у вас экзамен по таможенному делу, - слова давались тяжело.
Мужчина метнулся было из кресла, но взял себя в руки, и тяжело вздохнув, воскликнул:
- Чего же вы раньше молчали????
- Решил, что перебивать невежливо,- это лучшее, из того, что я придумал. Ну и как объяснить человеку, что он мне и слова вставить не позволил?
- Я, конечно, не ревизор, и полномочий не имею, но… – тут я наклонился над чайным столиком, и зашептал на ухо так же наклонившемуся Анатолию Петровичу.
С каждой минутой лицо пожилого мужчины разглаживалось, и тот даже позволил себе улыбнуться.
- Как вы до этого додумались???
- Я был почти в такой же ситуации, - признался я.
- Сдал!
- Что? – я не совсем понимал, о чем говорит Анатолий Петрович
- Пятерка, за находчивость, молодой человек! И передайте Евгению Николаевичу мой респект за умение находить креативный персонал.
- Спасибо, Анатолий Петрович. А чай, кстати, очень вкусный, - я улыбался, не веря свалившейся на меня удаче. Приятно, что смог помочь человеку и так быстро сдать экзамен.
- А хотите еще? – вдохновился мужчина.
- А почему бы и нет?
Вечер был проведен за очень приятным разговором с умным собеседником. Мы проговорили добрых пару часов, прежде чем я покинул этот уютный кабинет человека, научившего меня правильно мыслить. Хотя, он думал наоборот. Но это уже другая история.
Вновь очутившись на балкончике третьего этажа, я улыбнулся возможности погрузиться в воспоминания. Теперь у меня было больше времени, но вот настроение немного изменилось. Я простоял у самых перил несколько минут, но так и не поймал прежнюю «волну».
«Ну и ладно!» - сказал я сам себе и направился к лестнице, решив, что мое время закончилось и надо было уходить.
«Трень, трень» - кто-то пытается играть на гитаре, или мне показалось?
Подкрадываюсь к двери, откуда слышались звуки.
- А теперь еще раз трезвучие с добавленными тонами. Cadd икс до-мажорное трезвучие плюс побочный тон. Иксом является номер добавляемой ступени. Понял суть? Пробуй! - что-то вновь тренькнуло, и замолкло.
«Не вышло», - констатировал я факт, аккуратно заглядывая в открытую дверь.
Ко мне спиной двое: учитель и ученик.
Учитель, старичок лет шестидесяти пяти, и ученик, мальчишка лет двенадцати.
Преподаватель накланяется над мальчиком, а я чувствую, что меня «уносит» отсюда.
Запыхаясь, вбегаю на третий этаж и влетаю в кабинет. Повезло! Никого! Значит, не опоздал. Стягиваю с себя шапку. За ней летит куртка и шарф, которые я кое как кидаю на парту. Небрежно вытаскиваю из рюкзака две тетради и перепачканную в чернилах ручку. А, пофиг, все равно никому нет дела до того, в каком состоянии мои учебные принадлежности.
А вот гитару из чехла достаю бережно, нежно кладу её на парту, придерживаю рукой и, аккуратно расстегнув молнию, достаю инструмент. Любуюсь. Люблю гитару. Не то, что пианино. Как-то меня пытались заставить ходить на специальность по фортепиано, но безуспешно. Я так и не научился слушать этот инструмент. Моя душа – душа гитары.
- Саша? Опять опаздываешь?
Резко оборачиваюсь, и обнаруживаю в комнате своего учителя, Владислава Валерьевича.
- Я…совсем немного, – и как я его не заметил? В классе вроде никого не было? Волшебник он, что ли?
Почему-то мне всегда мерещилось, что Владислав Валерьевич необычный человек. То, казалось, что гитара и он - одно целое. То этот человек говорил мне какие то странные, непонятные вроде слова, а я понимал их суть. То, вот как сейчас, появлялся, словно из ниоткуда. Хотя, конечно, все это бред, и чудес не бывает. Правильно говорит мой одноклассник Илья, в сказки верят только дурачки и девчонки!
- А кто говорил, что больше не опоздает? – а в глазах учителя какие-то странные огоньки. Лучше в них не смотреть, а то непременно станет стыдно.
- Я. Так получилось, меня сестра задержала! – оправдываюсь я, а голову опускаю, чтобы не смотреть Владиславу Валерьевичу в глаза.
- Ну, разумеется, сестра, - учитель говорит так, будто знает, что произошло у нас дома, и меня почему-то это раззадоривает. И...правда, становится стыдно.
- Я постараюсь больше не опаздывать, - уже более предусмотрительно даю свое обещания я.
- Договорились. Я тебе верю. А теперь, давай за урок? Ты аккорды повторил? Открывай тетрадку.
А вот от этого «я тебе верю» просто мороз по коже. И ведь прекрасно понимает мой учитель, что после такого я себе позволить опоздать не смогу! И это почему-то тоже раззадоривает.
Но времени на размышления нет, и я беру в руки свою гитару. Когда мелодия «идет» плавно, учитель улыбается, а когда я начинаю запинаться или фальшивить, на лице Владислава Валерьевича появляется непонятно откуда взявшаяся тень. И тогда я без слов понимаю, что допустил ошибку.
А еще, я люблю, когда Владислав Валерьевич что-то объясняет. Я не пытаюсь вникнуть, как на других занятиях в школе, я просто слушаю, и почему-то сразу все понимаю. Учитель говорит так, будто гитара не вещь, а живое существо и требует от меня самого главного – должного внимания к инструменту. Преподаватель говорит, что когда я это пойму, учить меня будет уже нечему.
Жаль, если я это сейчас пойму. Тогда не будет вот таких вот вечеров, таких вот объяснений и такой вот игры от всей души.
- Ты сегодня хорошо постарался. Записывай задание на следующее занятие, - и учитель выводит мелким почерком на доске то, что я должен буду сделать дома.
Я старательно записываю, благодарю учителя за урок, поспешно одеваюсь.
- Жду тебя в четверг, не опаздывай! - еле успевает крикнуть мне вслед Владислав Валерьевич, прежде чем я выскакиваю из кабинета.
- Обязательно приду вовремя! До свидания, Владислав Валерьевич! – кричу я, уже сбегая по лестнице и натягивая на ходу шапку.
Улыбаюсь глупым подростковым воспоминаниям и тихонько пробираюсь на заднюю парту в кабинет, где занимаются двое. Аудитория большая, авось не заметят. Удобно устраиваюсь в уголке, подпирая щеку рукой.
Интересно, все учителя игры на гитаре волшебники?
-
-
20.01.2012 в 13:58Звучание гитары - это песня души, люблю слушать. В первую очередь обращаю внимание на звучание гитары. Наверное, человек, способный заставить гитару петь, немного волшебник.
-
-
20.01.2012 в 14:32Воспоминания иногда выворачивают меня так, что не написать - невозможно.
Хочу писать как Крапивин, но до это, мне, разумеется, далеко. Хорошо человек пишет - просто, легко, интересно. А в простоте - талант.
А глупостями я обзываю что пишу. Папочка вообще называется "БРЕДНИ НАИВНОГО ИДИОТА"))
-
-
20.01.2012 в 14:52Папочка вообще называется "БРЕДНИ НАИВНОГО ИДИОТА")) Может, папе просто не хватало смелости на такие попытки? Когда ему было столько же лет.
-
-
20.01.2012 в 16:11Нет, я не о своем отце)))
Я о папке на компьютере)))
-
-
20.01.2012 в 16:19-
-
20.01.2012 в 19:44я её сам так назвал, и складываю то, что написал)))
-
-
20.01.2012 в 19:59-
-
20.01.2012 в 20:22Спасибо
Именно этот рассказ при хорошем раскладе напечатают в сборнике :-)
-
-
20.01.2012 в 20:38-
-
20.01.2012 в 21:38Да, мои амбиции не умещаются в пределы моего города :-)
Спасибо)
-
-
20.01.2012 в 22:00-
-
21.01.2012 в 01:35-
-
21.01.2012 в 10:19-
-
21.01.2012 в 12:36-
-
21.01.2012 в 13:15-
-
28.01.2012 в 13:28-
-
28.01.2012 в 17:25-
-
28.01.2012 в 18:34-
-
29.01.2012 в 18:51спасибо)) Вот я дома, попробую что-нибудь прислать))
-
-
01.02.2012 в 17:40-
-
01.02.2012 в 19:30